103160, г.Москва, ул. Профсоюзная, д.84/328(499)794-83-06

Дети войны - труженики Космоса.

03.05.2020

Подполковник АНДРОСОВ ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ,

ветеран Космических войск, службу начал старшим техником-испытателем Научно-измерительного пункта и завершил заместителем главного конструктора в НПО им. П.С. Плешакова Минрадиопрома по разработке средств преодоления противокосмической обороны. Заслуженный испытатель космической техники. Почетный радист СССР. Награжден рядом государственных и ведомственных медалей, почетными знаками Федерации космонавтики, член Центрального совета Союза ветеранов Космических войск. Юрий Алексеевич вспоминает военное детство и День Победы, который ему довелось праздновать в Москве.

Война! Сколько раз в своей жизни мы произносили это слово? Сколько связано с этим словом? Как это слово вошло в жизнь каждого из нас? Как мы его воспринимали? Не только по книгам и по кинофильмам.

22 июня 1941 года мне исполнилось  один год, два месяца и двадцать два дня. Наша семья жила в г. Москве на улице Дзержинского (ныне Большая Лубянка) в небольшой комнате, которую папа получил в октябре 1940 года. Как вспоминала мама, после жизни у бабушки, где в одной комнате проживали три семьи, это было райское гнездышко, особенно для моей пятилетней сестры и меня новорожденного. Но счастье продолжалось недолго. Из черной тарелки репродуктора прозвучало грозное слово − война.

Папа, призванный в 1939 году по спецнабору в НКВД, после окончания специальной школы служил в системе органов Госбезопасности и был дома очень редко. Когда началась война, все тяготы легли на мамины плечи. Как мы пережили годы войны, мне стало известно из воспоминаний мамы, сестры и других родственников. Начались бомбежки, первый налет был 22 июля 1941 года. Более двухсот немецких самолетов заходили на город волнами. Налет продолжался часов пять. Мы спасались в метро. При объявлении воздушной тревоги мама привязывала меня платком на грудь, на спине вещмешок с продуктами, водой, одеждой и с пятилетней сестренкой Галей за руку бежали к станции метро Дзержинская (ныне Лубянская). Ночью движение поездовМетро война.jpg метро прекращалось, днём при объявлении тревоги поезда останавливались у ближайшей станции. Инвалиды, дети, старики размещались на станциях и в вагонах поезда. Взрослые без детей шли в тоннели, где на рельсах укладывали деревянные щиты.

Бомбили в основном ночью. Иногда мы прятались в подвале дома, где хранились дрова для печки. Кроме нас в квартире было еще восемь семей. Все старались друг другу помочь. 15 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны принял постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Город должны были незамедлительно покинуть правительство, наркоматы, посольства, Генштаб, военные академии, заводы… Вспоминая те тревожные дни, мама рассказывала, что ещё до этого постановления несколько раз пытались отправить нас в эвакуацию, но что-то ее удерживало, и она отказывалась уезжать. Позже дошли печальные слухи, что баржа, на которой мы должны были плыть, погибла при налёте вражеской авиации. И только когда началась эвакуация папиного управления, противиться было бессмысленно. 

16 октября нас посадили в эвакуационный поезд, и мы поехали на восток. Ехали в теплушках 32 дня до Барнаула. По пути много раз за составом охотились немецкие самолеты, но мастерские маневры машинистов паровоза спасли состав. Повезло не всем. Многие поезда попадали под немецкие бомбы. Ужас пробирал, глядя на разбитые вагоны и разбросанные вдоль путей многочисленные жертвы. В дороге я заболел корью. Лечили и помогали, чем могли, все попутчики. Хорошо, что в эшелоне ехали врачи с медикаментами. На одном из разъездов наш поезд долго стоял, пропускали литерные воинские эшелоны из Сибири на Запад. Мама вышла из вагона за кипятком. Пока искала, где наполнить чайник, наш состав передвинули на другой путь. Состояние ее было ужасное. Она металась между вагонами, составами, на уровне потери сознания. Случайно встретила мужа своей двоюродной сестры дядю Сашу, ехавшего в нашем же поезде, который успокоил ее и помог нас найти. У мамы появилась первая седая прядь.

В   Барнауле семьи эвакуированных разместили недалеко от управления НКВД, где была столовая и можно было получать продукты по папиному аттестату. Только что обжились, сроднились с соседями, как появилось распоряжение нам переехать на конец города в какое-то общежитие. Дом стоял на отшибе, не было ни столовой, ни врачей, ни транспорта. Понимая, что там выжить с двумя детьми будет сложно, с откуда-то появившимися силами, мама идёт к начальнику управления, сажает на стол в его кабинете ревущих меня и сестрёнку и в истерике заявляет: «Растите их, а меня ищите в Оби». После такого напора нас оставили на прежнем месте. Появилась новая седина.

Для надежности мама пригласила жить с нами эвакуированную сотрудницу с пожилой мамой. Мы с ними подружились на всю жизнь, стали, как близкие родственники. Маме стало спокойней, за малышами было кому присмотреть. От папы приходили сообщения через сотрудников управления, мама получала письма от бабушки Наташи  и папиных сестер Прасковьи и Татьяны. Они остались в Москве. О судьбе другой бабушки - Аннушки  и еще двух папиных сестер Олимпиады и Нины информации никакой не было. В селе Верхняя Криница Запорожской области, где они жили, уже хозяйничали немцы. Аэростаты_4.jpgМладшая мамина сестра семнадцатилетняя Вера, отпраздновавшая на Красной площади 18 июня окончание школы, осталась с родителями и старшей сестрой Надеждой в Москве. Как и многие ее подруги, дежурила по ночам на крышах домов, откуда во время бомбежек сбрасывали зажигательные бомбы, тушили пожары. Позже тетя Вера рассказывала, как инструкторы МПВО обучали распознавать звуки от бомб и зениток. «От бомб звук становился более высоким, а от зениток – более низким. Звук падающей бомбы был слышен за 2-4 секунды до взрыва, поэтому надо прятаться в канаву, яму, вырытую "щель". Шансы на выживание повышались вдвое».

Подходы к Москве защищали наши истребители и зенитки с прожекторами, кроме того, сотни аэростатов поднимались на высоту 3-4 км и расставлялись в шахматном порядке. От аэростатов к земле уходило множество тросов, образующих сетку, при столкновении с которой на большой скорости самолет разрушался. Наличие аэростатов вынуждало немецких летчиков подниматься на большие высоты, что значительно усложняло прицельное бомбометание. По всему городу размещались акустические устройства, улавливающие шумы подлетающих бомбардировщиков.

В январе 1942 года папа − младший лейтенант госбезопасности назначается оперуполномоченным танковой бригады в 4-ой Ударной армии Калининского фронта. Участвовал в боях в Смоленской области, под городом Великие Луки. За  участие в эвакуации с поля боя шести наших танков, подбитых противником, награждается орденом Красной Звезды. В 1943 году находясь на наблюдательном пункте, в результате вражеского артобстрела получает ранение.  В этом году в звании капитан  по причине ранения он увольняется из органов госбезопасности и продолжает   службу в Московском военном округе. На фронте уже не был.

Андросов Папа 1943 г..jpgК этому времени мы были в Москве. Наш дом сохранился. Во время одного из налётов бомба попала в здание в ста метрах от нас и полностью разрушила его. В сентябре сестра Галя пошла в первый класс школы, которая располагалась на территории бывшего женского Рождественского монастыря на ул. Жданова (ныне Рождественская улица). Самым главным событием дня был приход из школы сестры с ароматным бубликом. Город уже не бомбили, но небо над Москвой продолжали закрывать. Регулярно   из репродуктора доносился голос Левитана, зачитывающего сводки Совинформбюро. По улице часто «проплывали» огромные сигары аэростатов, которые держали по бокам женщины в военной форме. На окнах висели чёрные бумажные шторы, которые вечером опускались.

Хорошо помню отдельные эпизоды трехлетнего возраста. Моё любимое место дома было у окна. Я устраивался на подоконнике и смотрел на троллейбусы, автобусы, считал, сколько грузовых машин проехало, сколько легковых. Если немного выдвинуться вперёд при открытых окнах летом и посмотреть налево в сторону центра, то можно было увидеть Никольскую Кремлёвскую башню. Поэтому мы говорили стихами поэта: «…А из нашего окна, площадь Красная видна». В июле 1944 года состоялся «парад побеждённых». Колонны тысяч пленных немцев прошли по центральным улицам Москвы: по Ленинградскому шоссе, улице Горького (ныне Тверская), к площади Маяковского, затем одна часть колонны по часовой стрелке к Курскому вокзалу по Садовому кольцу, другая − против часовой стрелки в сторону Крымского моста. Мама и соседи по квартире ходили на Колхозную площадь (ныне Сухаревская) и наблюдали за этим шествием. Рассказывали, что видели, как оцепление сдерживало женщин, посылавших проклятия тем, кто теперь шёл с понурыми головами...

Очень хорошо помню, как ждали день окончания войны.  30 апреля отменили светомаскировку, с окон сняли чёрные бумажные рулонные шторы. 1 мая по нашей улице прогромыхали тяжёлые военные тягачи, тащившие за собой огромные пушки для участия в военном параде на Красной площади. Планировалось взятие Берлина к первому мая, но взяли второго утром. Первомайский парад был традиционным, который с мая 1941 года не проводился три года. Старшие ребята во дворе говорили, что над английским посольством 7 мая подняли огромный британский флаг, подсвеченный прожекторами, и они бегали на набережную Москвы-реки смотреть на этот знак окончания войны. Но мы всё еще ждали.

И вот в ночь на 9 мая мы  уже не спали. В два часа ночи из всех репродукторов зазвучал голос Юрия Левитана, который прочитал Акт о военной капитуляции фашистской Германии и Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая Днём всенародного торжества – Праздником Победы. Быстро наступил рассвет. На улице море людей. В квартире все друг друга поздравляли, к телефону в коридоре очередь, желающих позвонить. Андросов Победа.jpegКто-то плачет от радости, кто-то, потерявший родственников, от горя. Со своего наблюдательного пункта на подоконнике смотрю, что творится на улице. Троллейбусы с трудом пробираются через поющих и ликующих людей. Ребятня из нашего дома устраивает свои многоголосые концерты во дворе. В основном два слова: «Ура» и «Победа». Организовалось застолье вскладчину с соседями − у кого, что было. Вечером слушали выступление по радио товарища Сталина И.В. Потом побежали смотреть салют.

На углу площади Дзержинского и улице Пушечной, где сейчас стоит здание Детского мира, находился большой прожектор. Такие прожектора привезли из-под Берлина, где использовались в наступательной операции. Между залпами   орудий в небе вспыхивали   тысячи салютных букетов, а  как только они гасли, лучи прожекторов начинали описывать круги по московскому небу.   Потом по команде все прожектора выставляли луч в зенит, образуя световой купол шалаша. После очередного выстрела всё повторялось. И так 30 артиллерийских залпов из тысячи орудий. Над Политехническим музеем на аэростате парил большой портрет Сталина, подсвеченный специальными прожекторами. Если к канонаде орудийных выстрелов и расцвеченному ночному небу добавить еще радостный шум тысяч людей, то зрелище и ощущения не поддаются описанию.

Вот так я стал свидетелем и участником празднования в Москве первого Дня Победы в самой страшной, жестокой войне.

Ю. Андросов.

  • Памятные даты


  •      

    Март 2024


    Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
    26 27 28 29 1 2 3
    4 5 6 7 8 9 10
    11 12 13 14 15 16 17
    18 19 20 21 22 23 24
    25 26 27 28 29 30 31
Труженики космоса,© 2010-2019
ОСОО "Союз ветеранов Космических войск"
Разработка и поддержка
интернет-портала - ООО "Сокол"